Михаэль Шумахер «Красный барон. Красный барон

Михаэль Шумахер - (род. 3 января 1969 в Хюрт-Хермюльхайме, Германия) - немецкий автогонщик Формулы-1. Семикратный чемпион мира, двукратный вице-чемпион мира и трижды бронзовый призёр. Обладатель многочисленных рекордов Формулы-1: по числу побед (91), подиумов (155), побед за один сезон (13), быстрых кругов (77), а также чемпионских титулов подряд (5). В прессе его часто называют «Красным бароном» или «Шуми». В Первую мировую войну «Красным бароном» звали лучшего аса войны - барона Манфреда фон Рихтгофена, который летал на аэроплане красного цвета. Шумахер же получил прозвище «Красный барон» из-за национального сходства, болида «Феррари» красного цвета, красной спортивной формы и своей непобедимости.

Его карьера началась в четырёхлетнем возрасте с построенного его отцом карта, отец был управляющим местной картинг трассы. В пять лет он уже участвовал в соревнованиях. Были попытки найти себя в дзюдо, но, в конце концов маленький Шуми, решил сосредоточиться на картинге.

В 14 лет Шумахер получает лицензию гонщика и начинает выступать в официальных соревнованиях. В 1984-1987гг он выигрывает несколько европейских и немецких чемпионатов по картингу, включая серию «Формула Кёниг». В 1990 выигрывает уже немецкую Формулу-3, одержав 5 побед по ходу сезона. Участвует в чемпионате мира в гонках на выносливость (как участник молодёжной программы Mercedes Junior) с и Карлом Вендлингером, выиграв в 1990 году этап в Мексике, а в 1991 году в Японии.

Дебют и первые победы Шумахера в Формуле-1

В 1999 на Гран-при Великобритании попадает в аварию (в результате атаки на своего напарника) в которой ломает ногу, в результате чего пропускает 6 гонок и теряет шансы на очередной титул, однако вернувшись в конце сезона помогает команде выиграть кубок конструкторов - впервые с 1983 года.

На следующий год начинается пятилетняя эра Михаэля Шумахера , в период с по год он выигрывает 5 титулов подряд, одержав в этот период 48 побед и став самым титулованным гонщиком за всю историю Формулы-1. Завоевав в 2000 году первый титул для Феррари за 21 год, побив в по количеству завоеванных титулов.

За несколько гонок до завершения сезона 2012 года, Михаэль Шумахер объявил о завершении карьеры по окончанию чемпионата. На той конференции Михаэль говорил, что проигрыш - может научить большему чем победа, и что он не осознавал этого в первой более успешной части своей карьеры. "Просто ездить по трассе - это не соответствует моим амбициям, я хочу бороться за победы и получать удовольствие от пилотирования". Но всё же Михаэль остался своей доволен работой и сказал спасибо своим партнёрам, команде и семье!

Несчастный случай

29 декабря 2013 года Шумахер с сыном и его друзьями выехал во французские Альпы на горнолыжную трассу курорта Мерибель. Михаэль выехал за пределы трассы на неподготовленный склон и проехал около 20 м проехал пока не споткнулся о невидимый под снегом камень, он упал и ударился правой стороной головы о выступ скалы, причём при падении одна из лыж не отстегнулась. От удара шлем, в котором был бывший гонщик - сотни раз рисковавший своей жизнью в гонках, раскололся.

Михаэль вертолётом был доставлен в госпиталь в Мутье, после чего был перевезён в клинику в Гренобле. Поначалу он находился в сознании. Однако уже во время транспортировки на вертолёте произошёл коллапс и пришлось совершить вынужденную посадку для того, чтобы подключить Шумахера к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Ему были проведены две нейрохирургические операции, он был введён в искусственную кому. Состояние спортсмена оценивалось как критическое.

Во время несчастного случая Михаэль был в защитном шлеме с включенной камерой. Это подтвердил и прокурор Альбервиля Патрик Кенси на пресс конференции. Началось расследование, следователи беседовали с сыном Шумахера и его другом, которые были очевидцами трагедии с целью уточнения подробностей происшествия. В итоге, расследование не выявило никаких нарушений на горнолыжной трассе, а так же не обнаружили неисправностей в инвентаре Михаэля.

В конце января 2014 года, врачи начали плавный вывод Шумахера из состояния искусственной комы, постепенно снижалась дозировку седативных препаратов. В июне менеджер Шумахера (Сабина Кем) заявила, что Михаэль уже не в коме и покинул больницу в Гренобле, чтобы продолжить курс реабилитации, который будет проходить в больнице, местоположение которой не разглашается. Она попросила журналистов отнестись с пониманием к сложившейся ситуации и сообщила, что реабилитация будет проходить вдали от общественности. В сентября 2014 Сабине Кем сообщила, что Шумахер вернулся домой и будет проходить курс реабилитации дома.

По словам бывшего гонщика Формулы-1 , по состоянию на ноябрь 2014 Михаэль был прикован к креслу, не мог говорить, у него были проблемы с памятью. Однако менеджер Сабине Кем опровергла эту информацию, заявив, что Стрейфф не является другом семьи и сведения о состоянии его здоровья получил из неизвестного ей источника. Глава медицинского департамента так же заявил, что не сообщал Стрейффу какую-либо информацию о состоянии спортсмена.

В июле 2016 года менеджер Шумахера заявила, что ситуация очень сложна, и предоставить какие-либо подробности по состоянию семикратного чемпиона они к сожалению не могут.

Дубаи 2012. Прыжок Михаэля Шумахера и его супруги с парашюта

Прозвище Красного Барона этот немецкий ас получил за оригинальную раскраску фюзеляжа своего истребителя. Яркой, раскаленной до обжигающе-кровавого оттенка точкой Albatros D.V Манфреда фон Рихтгофена пикировал на эскадрилью противника - этот немецкий дворянин в одиночку сбил более 80 английских самолетов, смелостью и умением обеспечив своему имени место в анналах истории.

Манфред страстно увлекался охотой и очень любил верховую езду. О самолетах будущий ас стал грезить только после случайной встречи с легендарным летчиком-истребителем Освальдом Бельке. Непродолжительная беседа стала для Манфреда откровением: он сосредоточился на полетах и через какое-то время попал в эскадрилью Jasta 2, командовал которой все тот же Бельке.

Коллекционер

17 сентября 1916 года барон сбил своего первого противника. В честь этого достижения приятель-ювелир преподнес герою серебряный кубок, с гравировкой даты и типа уничтоженного самолета. Еще до начала серьезных денежных проблем в блокадной Германии Рихтгофен имел еще 60 точно таких же кубков.

Рождение легенды

Одиннадцатая победа далась Манфреду нелегко. Его противником оказался британский ас Лено Хоукер, прозванный «английский Бельке». После боя Рихтгофен решил сменить свой истребитель Albatros D.II на более маневренную модель. Перебирал придирчивый пилот очень долго и только в 1917 году остановился на триплане Fokker Dr.I. Выкрашенный в кроваво-красный цвет самолет стал символом барона.

Воздушный цирк

В феврале 1917 года Манфред получил свою эскадрилью. Он лично отбирал пилотов и сумел превратить Jаsta 11 в единый, смертельный для врага механизм. Все самолеты подразделения были раскрашены в разные цвета: так летчики могли без труда узнавать своих в небе. За эту особенность подразделение Манфреда получило прозвище «Воздушный цирк».

Кровавый апрель

Через несколько месяцев маховик немецкой авиации вышел на промышленные обороты. Апрель 1917 года английские летчики прозвали «кровавым апрелем», поскольку только один Манфред сумел за три недели сбить 22 аэроплана британцев. В начале лета ас получил тяжелое ранение и на некоторое время вынужденно покинул линию фронта. Возвращение Рихтгофена немецкое командование отметило очередным повышением - на сей раз барону доверили целый полк истребителей.

На страже имени

Удивительно, но немецкое командование успехи Манфреда ставили в неловкое положение. В ставке небезосновательно опасались, что гибель такого прославленного героя окажется непоправимым ударом для боевого духа всей армии. Сам Рихтгофен с негодованием отверг предложение о почетной отставке и продолжил боевые вылеты в штатном режиме.

Конец Красного Барона

Красному Барону было не суждено встретить гибель при воздушной дуэли. Его сбили из зенитного пулемета в районе Соммы, притом совершенно случайно. Историки полагают, что убийцей великого аса можно считать английского сержанта Седрика Попкинса, поскольку он был единственным оператором зенитного пулемета в районе и вел огонь по самолету барона.

Кровавый рекорд

Долгое время считалось, что немецкие историки серьезно завышают количество сбитых Рихтгофеном самолетов. Это было бы действительно логично: созидание образа героя идет на пользу всей армии. Но уже в 1990 годах серьезные исследователи (руководил группой англичанин, профессор Кэмбриджа Норман Фрэнкс) нашли документальные доказательства всех воздушных деяний Манфреда: Кровавый Барон и в самом деле лично сбил целых 84 самолета.

В избранное

Профессия : Спортсмен

Возраст :

Доход :

Михаэль родился 3 января 1969 года в городе в Германии. С юных лет стало ясно, что мальчик испытывает непреодолимую тягу к соревнованиям и машинам. Уже в четыре года удалой Шуми носился по двору на карте, сделанном его отцом из обычной газонокосилки. Через год, видя азарт сына, он сконструировал для Михаэля настоящий карт с двигателем от мотоцикла. На нем Шумахер и завоевал свой первый кубок. Он стал самым маленьким участником состязания среди юниоров, но даже тогда мало кто мог подумать, что из мальчугана вырастет серьезный гонщик – будущий Железный принц.

Свое пристрастие к гонкам Михаэль списывал на энтузиазм отца, который всячески подбадривал и помогал ему в состязаниях. В остальном будни мальчика ничем не отличалась от ритма жизни его приятелей и одноклассников. Он увлекался дзюдо, любил играть с друзьями в футбол, а после школы собирался идти учиться на механика, казалось, его дальнейший путь уже расписан и в нем нет место неожиданным поворотам. Но в 11 лет перед невероятно успешным юным чемпионом встал выбор – отправляться на соревнования по дзюдо или на картинговые гонки. Михаэль выбрал дзюдо и оказался лишь третьим. Тогда-то он понял, что выбрал неверную дорогу.

Семья Михаэля была очень небогатой, поэтому денег на оплату столь дорогого занятия у родителей действительно не хватало, но мир не без добрых людей. Помог молодому Шумахеру Юрген Дилк – друг их семьи. Именно он и купил для парня новенький блестящий карт. Этот человек и дальше активно помогал Михаэлю.

И как часто это бывает, жизнь дала талантливому гонщику шанс: по воле случая Шумахер попал в Формулу -1. Так начался легендарный рост карьеры знаменитого на весь мир гонщика. В самом начале его даже поставили вторым пилотом с известнейшим трехкратным чемпионом мира Нельсоном Пике. Но это никак не повлияло на Михаэля, потому что авторитетов и кумиров для него не было, зато было непреодолимое желание стать лучшим и побеждать независимо ни от чего. Он был уверен в себе и своих силах, а это значит очень многое. Плюс стремление быть первым – и вот Шумахер пятый, а легендарный Пике далеко позади.

В 1996 году после подписания контракта с Ferrari он становится ведущим пилотом этой команды. Кроме того, агрессивный и педантичный гонщик оказал на нее хорошее влияние, в результате члены команды стали более аккуратными и более внимательными к деталям.

1999 год был для Шумахера очень сложным – он попал в ужасную аварию, буквально влетев на огромной скорости в стену из покрышек. В результате болид сильно разбился, а сам гонщик значительно пострадал. Но уже через две операции Михаэль, не привыкший сдаваться так просто, вернулся в большой спорт и тренировки были продолжены. Шумахер стал чемпионом мира целых семь раз, завоевал огромное количество титулов и медалей, стал кумиром и мечтой многих мальчишек.

Читай больше историй в книге

100 Историй
Успешных детей

Фильм представляет собой скомканную мешанину отрывков жизни и фантазий на тему… Нас протаскивают по далеко не самой долгой жизни Манфреда Альбрехта фрайхерр фон Рихтгофена , лучшего пилота первой мировой войны, Красного Барона , имя которого уже давным давно стало нарицательным и остаётся на устах до сих пор… но что нам показывают? Фильм местами чертовски напоминает «Эскадрилью «Лафайет» ». Настолько, что с души воротит… Это не значит, что я плохого мнения о творении Тонни Билла — нет, Эскадрилья хороший фильм… на любителя, но достойный, впрочем, и «Красный Барон » так же весьма достойное кино, если забыть о том, что речь идёт о легендарном пилоте !

Серьёзно, военных драм снято море и я ума не приложу зачем было снимать ещё одну историю о простом человеке и о том, как его меняет война… Нет, понятное дело, что обойти этот аспект было бы невозможно, но зачем настолько фокусироваться на нём игнорируя основную составляющую — уникальные навыки пилота. Вот скажите вам было бы интересно смотреть фильм о, допустим, великом боксёре, где непосредственно боксу было бы уделено едва ли 1/10 экранного времени? Или, скажем о каком-нибудь великом гонщике, где не было бы гонок?

Но именно тема высококлассных полётов в картине и не раскрыта. Если говорить серьёзно, то я насчитал три сцены, самая насыщенная из которых была в начале, послабее в середине и унылая в финале, когда два брата-аса играют в гляделки на фоне дымных росчерков в небе под музыку призванную нагнать саспенса. Ну и дальше финал — панихида, где все дружно (включая и самого барона ) провожают ещё не сбитого Рихтгофена в последний путь под заунывную музыку… Ужас.

Но, ладно, допустим я ждал одного, а режиссёр хотел показать другое. В конце-концов это мои проблемы, потому давайте поговорим о том, что волновало Николая Мюллершёна .

Тема военной драмы и трагичных историй жизни на фоне глобальных противостояний не нова. Я на вскидку с трудом смогу вспомнить хотя бы десяток фильмов о войне, где авторы не касались бы этого, а показывали бы именно войну. Обычно точка фокуса всё-таки находится на одном герое и его эволюции в крайне экстремальных условиях.

Что же живописует нам «Красный Барон»?

Во-первых , безусловно не заезженную тему Первой Мировой войны и отдельной, только формировавшейся в то время касты пилотов. Тема интересная и плодовитая. Но реализация, мягко говоря не порадовала (об этом позже ).

Во-вторых , историю взросления совсем ещё юного барона, который матереет просто на глазах.

В-третьих , довольно посредственную историю любви.

А теперь возвращаемся к реализации.

Не знаю как кому, но лично меня очень сильно доставала скачка авторов по датам и какая-то урывочно невнятная раздробленность повествования… Честное слово я видал множество примеров, когда за 100 минут авторы умудрялись внятно рассказать значительно более продолжительные по времени истории и им не приходилось при этом устраивать чехарду по датам, разницы между которыми просто нет.

Ей богу, мне абсолютно не понятно почему разбивка такова, как она сделана в фильме. В этих, условно говоря, главах нет никакого серьёзного смысла и никаких реально знаковых событий. Кажется, что режиссёр просто взял книгу с биографией Барона и, пролистав её, случайным образом выбрал несколько кусков из которых потом и скомпоновал повествование.

Периодически наблюдать за происходящим становится скучно и спасает разве что адекватная игра актёров и в целом приятная реализация технической части. Да, хвалить этот фильм есть за что — актёры прекрасно справились со своими ролями, хотя пилоты и не добрали в плане легендарной суеверности, но в остальном вполне себе… Не отстаёт и масштабная часть, хотя компьютерная графика всё же различима, но это мелочи.

Не смогли в этих метаниях по войне сохранить и любовную линию. Абсолютно не понятно почему Кейт (Лина Хиди ) раз за разом оказывается в непосредственной близости об Манфреда (Маттиас Швайгхефер ) и каким образом между ними появляется хоть какое-то чувство. Тем более наиграно выглядит сцена, когда сбитый Барон, просыпаясь в больнице обнаруживает у своей постели именно ту медсестру, которую бы и хотел там видеть… Кстати, если уж разбираться, то я так и не понял, где Кейт работала… Она то ковыряется в раненых на линии фронта, то работает в прифронтовом палаточном госпитале, то неожиданно оказывается в нормальном военном госпитале… Я конечно понимаю, что война не располагает к оседлости, но всё же как-то странно.

Опять-таки, если верить информации википедии, то Красный Барон не улетал ни на один вылет не получив поцелуй от возлюбленной на удачу (это к вопросу о суеверности ), но этот момент в фильме почему-то даже не затронули.

Стоит ли смотреть это фильм? Если вам нравятся драмы и даже в некотором смысле трагедии, фильмы о войне, исторические фильмы — безусловно стоит, хотя бы из-за не избитости темы и временных рамок, но ждать какого-то откровения явно не стоит.

Тот факт, что у летчика Манфреда фон Рихтгофена, как и у многих экстремалов, которые в современном мире становятся гонщиками, сноубордистами и прочими парашютистами, был атрофирован инстинкт самосохранения, сомнению не подлежит. Рихтгофену повезло (или не повезло – это уж ты сам решишь после прочтения) появиться на свет в тот момент, когда его бесстрашный спортивный характер мог послужить на благо родине. Итак, родился Манфред 2 мая 1892 года в семейном имении дворянского рода Рихтгофен в Силезии, близ Бреслау. Новорожденному сразу пожаловали титул фрайхерра, то есть барона. История рода Рихтгофен не была украшена военными подвигами, а состояла преимущественно из сельскохозяйственных будней, разбавленных охотой. Отец Манфреда Альбрехт был первым, у кого возникла мысль посвятить себя военному делу. Правда, удача отвернулась от Рихтгофена-старшего, даже не удосужившись к нему повернуться: в самом начале службы он застудил ухо, самоотверженно вытащив из холодной воды не умевшего плавать солдата. Частичная глухота была расценена командованием как профнепригодность. Тогда Альбрехт Рихтгофен увлекся воспитанием детей. Он регулярно брал Манфреда поохотиться или объездить новую кобылу, и в итоге мальчик довольно быстро стал прекрасным наездником и метким стрелком. А поскольку заняться в семейном поместье было особенно нечем, все детство и отрочество Манфред не слезал с лошади. Пока отец наконец не снял его сам – чтобы отправить в кадетский корпус.

В корпусе Манфред вел себя совсем не так, как подобает молодому представителю знатного дворянского рода. Юный Рихтгофен регулярно пропускал уроки и в грош не ставил учителей. Зато в том, что касалось физической подготовки, футбола, гимнастики и, естественно, конного спорта, он давал фору всем однокашникам. Внешность молодого барона тоже оставляла желать лучшего и была скорее бандитской, чем аристократической. Коренастый, с носом-уточкой, вечно исцарапанным лицом и частенько с переломанными конечностями, Рихтгофен производил сильное впечатление. И под «сильным» мы не подразумеваем «положительное».

По окончании корпуса Манфред незамедлительно был зачислен в престижный 1-й Западнопрусский батальон Уланского полка имени императора Александра III. Служба не тяготила барона, и даже сообщение о начале войны не заставило его почувствовать дискомфорт. Накануне этого известия Манфред с приятелями по полку «ел устриц, попивал шампанское и играл по маленькой». И если ты думаешь, что после того, как телеграмма о начале военных действий была вскрыта, юный барон забегал по комнате, расшвыривая устриц с криками «Какой ужас!», ты ошибаешься. Рихтгофен, как никто другой, ждал войны, где его буйный нрав не только не был бы осужден, но и послужил бы на благо родине.

Первое время Рихтгофен успешно воевал на бельгийском и французском фронтах. Но его ждало разочарование. Оказалось, что вой­на – это не один решающий, кровопролитный, пахнущий порохом, геройством и смертью поединок, а унылые, прозаические будни, когда тебя перекидывают с места на место, не удосуживаясь объяснить куда и зачем.

Именно в этот период бесконечных бессмысленных передислокаций Рихтгофен часто стал вскидывать голову в небо и с интересом наблюдать за парившими в облаках самолетами. Манфред несколько раз отправлял запросы о переводе его в авиацию, но ответ все не приходил, что было вдвойне неприятно, ведь именно в этот период его второй раз в жизни сняли с лошади и посадили дежурить на телефоне*. Барон был возмущен до глубины души. Такое неподходящее занятие для его темперамента! (Видимо, тогда еще не придумали звонить кому-нибудь и молчать в трубку.) Кроме того, у Рихтгофена появились унизительные для молодого бойца обязанности по хозяйству.

В мае 1915 года обязанности эти настолько подкосили Манфреда, что он послал командованию телеграмму: «Я отправился на войну вовсе не для того, чтобы реквизировать сыр и яйца, а совершенно для иных целей!» Кто-то наверху оценил чувство юмора молодого бойца и горячее желание служить родине. В считанные дни Рихтгофен был зачислен в ВВС Германии. Тогда ему было 23 года.

«К 1915 году германское командование упразднило отряды кавалеристов-пограничников, в одном из которых и состоял Рихтгофен. Еще бы! Такой пограничник виден за сотню метров и скачет туда-сюда как живая мишень!»

По случаю своей первой подтвержденной победы Манфред заказал берлинскому ювелиру серебряный кубок, на котором были выгравированы дата боя и тип сбитого им самолета

Впечатления от первого полета в качестве наблюдателя у Манфреда остались весьма противоречивые. «Мой шлем сполз, шарф размотался, жилет оказался расстегнут. В общем, я чувствовал себя очень некомфортно». Тем не менее по прибытии на землю Рихтгофен отказался вылезать из аэроплана и прямо в нем ждал повторного вылета. Несколько месяцев барон летал в качестве наблюдателя на «больших» двухместных самолетах. Первый экзамен по управлению самолетом Манфред завалил, сдал лишь со второго раза (зато, как говорится, без взятки).

Несколько недель барон провел на Восточном фронте, сбрасывая бомбы на русских. Тот короткий период он охарактеризовал фразой, которая почему-то не является слоганом ни одной российской авиакомпании: «Русские ненавидят летчиков и убивают любого попавшего им в руки. Это единственная опасность для летчиков в России, так как авиации там почти нет».

Через год после начала своей авиационной карь­еры Манфред был принят в эскадрилью самого известного на тот момент германского летчика Освальда Белке, на чьем счету было 18 сбитых самолетов – рекордная цифра для 1916 года. В сентябре 1916-го Рихтгофен одержал первую подтвержденную победу и тут же заказал ювелиру в Берлине серебряный кубок, на котором были выгравированы дата боя и тип самолета, который он сбил. Уже к концу 1916 года у барона было 15 серебряных кубков, то есть за ним числилось 15 побед. За шестнадцатую победу Рихтгофен был удостоен ордена «За заслуги перед Отече­ством». Днем ранее пришел приказ о назначении барона Манфреда фон Рихтгофена командующим 11-й эскадрильей истребителей. Радость, по его воспоминаниям, была «безграничной». «Это был прямо-таки бальзам на мои раны» – довольно красочное замечание, особенно если учесть, что Рихтгофен к тому моменту не имел ни одного ранения.

Получив в свое распоряжение целую эскадрилью, Рихтгофен немедленно приступил к делу. Делом в его понимании была немедленная покраска «Фоккера» в ярко-красный цвет. Поначалу план показался окружающим эксцентричным. Инженеры намекали барону, что его самолет будет заметен издалека и, следовательно, более уязвим. Но бесстрашного Рихтгофена это не смущало. Более того, он рассчитывал на то, что его будут узнавать. Узнавать и бояться.

План сработал: среди вражеских летчиков стали ходить легенды о красном самолете, который появляется ниоткуда и несет смерть. Кто-то говорил, что пилотирует самолет дьявол, другие – что за штурвалом, о ужас, женщина! Подобные мифы веселили Рихтгофена, и он с удовольствием общался с подбитыми англичанами с целью выудить о себе новые сведения. Однажды барон сбил английскую двухместную машину, но, поскольку ему «по-человечески было жалко противника», не дал ей камнем рухнуть на землю, а предоставил летчику возможность сесть в поле. Приземлившись недалеко от англичан, Рихтгофен вступил с ними в светскую беседу – поинтересовался, не видели ли они его самолет раньше. Англичане с готовностью ответили, что не только видели, но и прозвали его «Красным малышом», чтоб не страшно было.

Такой кодекс чести был свойствен летчикам Первой мировой. Многие из них, особенно в начале войны, не считали себя убийцами: сбив вражеский самолет, они давали сопернику возможность приземлиться и, следовательно, выжить. Ведь боевая машина уничтожена, можно не спеша снять номера поверженного самолета (трофей, которым Рихтгофен никогда не пренебрегал) и препроводить английского пилота в плен или госпиталь – в зависимости от его состояния. Незазорным считалось посетить похороны сбитого вражеского летчика, если он отличился во время воздушного боя, положить на его могилу венок или хотя бы камень. Красный Барон чтил этот неписаный летный кодекс и не уставал напоминать бойцам своей эскадрильи: «Мы спортсмены, а не мясники».

Свою эскадрилью Рихтгофен действительно натаскивал как заправский тренер. Он разработал систему знаков, которыми обменивался со своими пилотами в воздухе, благодаря чему действия 11-й эскадрильи отличались невероятной слаженностью, за которую она и была прозвана «Летающий цирк Рихтгофена». Да и сама тактика боя, разработанная бароном, предполагала работу в команде. Чаще всего летчики эскад­рильи отвлекали вражеские самолеты, пока сам Рихтгофен, обычно подлетев со стороны слепящего солнца, наносил решающий удар.

Незазорным считалось посетить похороны сбитого вражеского летчика и положить на его могилу камень. Если, конечно, он проявил себя в бою достойным противником

Славу цирка 11-й эскадрилье принесли не только слаженность действий в воздухе, но и яркая раскраска самолетов. В авиационном парке «Летающего цирка» были и самолет с желтым носом, зелеными крыль­ями и синим корпусом, и машина, черная сверху и бледно-голубая снизу. Некоторые летчики эскадрильи разрисовывали фюзеляжи в горошек или полоску. В раскраске каждого самолета обязательно присутствовал красный цвет, но только самолет командира эскадрильи по-прежнему был целиком красным. Подобная яркость эскад­рильи демонстрировала не только чувство юмора ее командира, но и служила вполне конкретным целям: благодаря ярким цветам в суматохе воздушного боя летчикам эскадрильи было легче узнать самолеты друг друга и не сбить ненароком товарища.

Красный Барон запретил своим летчикам патрульные полеты. «Они расслабляют», – отвечал он на телеграммы удивленного командования. Вместо этого члены эскад­рильи, полностью одетые и укутанные для полета над облаками, сидели с биноклями на складных стульях рядом со своими машинами, готовыми к вылету. Стоило на горизонте замаячить самолету противника, как летчики поднимались в воздух. Иногда поодиночке, иногда по двое, по трое или целой командой. Причем зачастую подобные «посиделки» происходили в пределах досягаемости артиллерии врага. Но Рихтгофена это не пугало. Казалось, его невозможно было напугать.

В воспоминаниях летчика Эрнста Удета, впоследствии названного вторым по числу побед после своего командира, Красный Барон предстает человеком требовательным, но справедливым. Рихтгофен мог всячески поддерживать того, кто оправдывал его надежды, а того, кто не в состоянии был этого сделать, «отчислял, не моргнув глазом». Возможно, поэтому в эскадрилье Рихтгофена каждый летчик был национальным героем. Кроме того, Манфред не терпел равнодушия. Для него полеты были необходимой составляющей жизни, и он требовал такого же отношения от своих подчиненных. А тот, кто не проявил энтузиазма в небе, «должен был покинуть группу в тот же день».

Рихтгофен ввел изменения и в быт своей команды. Обычно летные подразделения раскидывали лагерь в 30–40 километрах от линии фронта и выстраивали себе почти полноценные дома и амбары. Поэтому, когда им приказывали сняться с места и переехать, на это уходил день-другой. А «Летающий цирк» мог собраться за пару часов, так как Манфред придумал для своей эскадрильи специальные мобильные палатки из гофрированного железа. Собственно, поэтому другое прозвище 11-й эскадрильи звучало как «Бродячий цирк Рихтгофена». Кроме того, он никогда не останавливался дальше двадцати километ­ров от фронтовой линии и летал в любую погоду. Летчики барона и он сам поднимались в воздух по пять раз в день, в то время как летчиков других подразделений хватало максимум на три раза.

От внимания Манфреда не ускользала ни одна область жизни его эскадрильи, в том числе и такая немаловажная, как пропитание. По воспоминаниям того же Удета, командир использовал собственную славу на благо своей команды. Например, посылал адъютанта в тыл пополнить запасы, а предварительно снабжал его собственными фотокарточками с подписью «На память моему уважаемому боевому товарищу…» (дальше добавлялось нужное имя). Эти фотографии чрезвычайно ценились у снабженцев, благодаря чему «в группе Рихтгофена никогда не кончались запасы сосисок и ветчины»*.

«Военному быту летчиков Первой мировой позавидовал бы пассажир первого класса современных «Катарских авиалиний». В перечень минимальных нужд летчиков входили крахмальная белая скатерть для трапез, хрустальные фужеры для сока и вина и изысканный фарфор».

Ас из асов

У редкого немецкого солдата не было хотя бы одной открытки с Красным Бароном. Особой популярностью пользовалась та, где барон изображен с крестом за храбрость, которым его наградил лично кайзер Вильгельм II. Казалось, Рихтгофен был единственным героем этой затянувшейся позиционной войны, вся бессмысленность которой стала неприлично очевидна в 1917 году.

А вот что касается отношений с женщинами, то об этой сфере жизни барона известно немного. Хотя, казалось бы, такому величайшему летчику сам Gott велел пользоваться своей славой и слыть бабником. Но, видимо, Рихтгофен слишком мало времени проводил на земле, так как за всю свою недолгую жизнь лишь раз был замечен в отношениях с женщиной**, сложившихся при плачевных для летчика обстоятельствах.

«Зато был уличен в отношениях с собаками! У Красного Барона была гончая по кличке Мориц, которой он посвятил целую главу своих воспоминаний и которую называл «самым замечательным существом из всех божьих созданий». Слепец!»

Рихтгофен обменивал собственные фотографии на провиант, благодаря чему запасы сосисок и ветчины в его эскадрилье никогда не кончались

В июле 1917 года Красный Барон был тяжело ранен во время боя с двухместным английским самолетом. Одна из пуль задела голову, но, несмотря на серьезную рану, ему удалось посадить свой триплан на нейт­ральной территории. Манфреда, уже потерявшего сознание, достали из разбитого самолета подоспевшие немецкие санитары. Понадобилось несколько операций, чтобы извлечь все костные осколки из головы летчика. Первое время врачи боялись, что Рихтгофен, частично лишившийся зрения, никогда его не восстановит. Среди ухаживавших за героем санитаров оказалась наполовину немецкая, наполовину бельгийская медсестра Кейт Отерс­дорф. Очень скоро она и барон стали практически неразлучны. Сохранилась единственная фотография, на которой Рихтгофен и Отерс­дорф вместе, но известно, что медсестра регулярно приезжала к барону «для перевязки» вплоть до последнего его вылета.

Во время вынужденного простоя на земле Рихтгофен надиктовал свои воспоминания, которые мы не устаем цитировать. Мысль о написании мемуаров пришла в голову не самому барону, а в головы тех, кто заседал в отделе прессы и информации (то есть пропаганды) ВВС Германии. Предполагалось, что героические воспоминания живой легенды германской авиации поднимут боевой дух солдат, уставших от затянувшихся военных действий. Поэтому в оригинальный текст, надиктованный бароном, были втиснуты абзацы патриотической муры, пестревшие предложениями вроде «Наступательный дух очень силен в нас, в немцах» или «Человек, защищающий свою страну, никогда не должен произносить слов «Я боюсь» или «Я просто солдат, выполняющий свой долг». Когда Манфреду вручили первый исправленный вариант его воспоминаний, он отозвался о нем не в лестной форме, сказав, что текст «пышет неуместной самонадеянностью».

Но, в отличие от тех, кто пишет статьи в журнал MAXIM, Красному Барону некогда было разбираться с редактором. Он жаждал снова подняться в воздух и даже отказался от увольнительной и спокойной наземной службы. Вскоре Манфред возобновил полеты.

Некоторые исследователи считают причиной роковой ошибки Рихтгофена «военный невроз», при котором маневры продумываются до мельчайших деталей, а простые правила забываются

Вечером 20 апреля в «Летающем цирке» веселились и поднимали бокалы с шампанским, выменянным на очередную партию открыток с фотографией командира эскадрильи барона Манфреда фон Рихтгофена, который одержал в этот день свою восьмидесятую победу. По воспоминаниям Эрнста Удета, Рихтгофен тем вечером рассуждал вслух о том, что завяжет с полетами, но только после сотой победы – для ровного счета. Празднование продолжалось недолго: эскадрилье необходимо было отдохнуть перед вылетами. Особенно нуждался в отдыхе сам Красный Барон, которого со времени ранения беспокоили частые головные боли.

На следующее утро, 21 апреля 1918 года, самолеты 11-й эскадрильи, мирно стоявшие у лагеря, были окутаны плотным слоем тумана. К 10.30 утра туман начал рассеиваться, и тут же был получен сигнал: над линией фронта появились английские самолеты с целью аэрофотосъемки и корректировки артиллерийского огня. Рихтгофен приказал своим пилотам рассаживаться по машинам. Поднявшись в воздух, самолеты полетели в сторону линии фронта, где уже кружили английские противники.

Практически сразу Рихтгофен начал преследовать биплан, которым управлял молодой канадский пилот Уилфрид Мэй. Это был один из первых вылетов канадца, и, возможно, он даже не понял, от кого имеет честь удирать. Зато понял капитан Рой Браун, тоже канадец, а в прошлом еще и школьный друг Мэя. Браун ринулся на защиту неопытного приятеля, которому еще до подъема в воздух рекомендовал в случае чего не вступать в бой, а полетать в сторонке, и начал преследовать красный триплан «Фоккер».

И тут Рихтгофен совершил грубейшую ошибку, от которой сам старался уберечь начинающих летчиков: снизился так, что попал в зону досягаемости огня с земли. До сих пор неизвестно, как опытнейший летчик, ас из асов, мог так проколоться. Некоторые военные исследователи считают, что виной тому ранение Рихтгофена, последствия которого сказались на его концентрации. Другие видят причину в «военном неврозе», проявляющемся в том, что сложнейшие маневры продумываются до мельчайших деталей, а элементарные правила забываются.

Чтобы убить Манфреда фон Рихтгофена, хватило одной пули, которая повредила легкие и задела сердце. Споры о том, кто именно нанес смертельную рану, продолжаются до сегодняшнего дня. Последняя версия такова: Красный Барон был застрелен из зенитного пулемета с земли австралийским сержантом Седриком Попкином из 24-й пулеметной роты.

Красный Барон умер не сразу – ему удалось посадить самолет. К нему тотчас ринулись солдаты, наблюдавшие за битвой. Один из них утверждал, что барон был еще жив и даже успел сказать последнее слово: «Kaputt». Легендарный красный триплан был распилен на сувениры австралийскими солдатами в течение двух часов.

Похороны Манфреда фон Рихтгофена – Красного Барона – состоялись на следующий же день, 22 апреля, на кладбище французской деревушки Бертанле. Они отличались всей возможной пышностью, которая только может быть, когда хоронишь одного из самых заклятых своих врагов. Гроб несли шесть летчиков-союзников, все в чине капитана, а остальные присутствовавшие на похоронах подразделения отдали честь мертвому герою. Во время службы из соседних гарнизонов поступали венки, перетянутые лентой с надписью «Нашему великому врагу». Красный Барон не дожил десять дней до своего 26-летия.